Святитель Афанасий (Сахаров) и феномен «потаенной церкви»

Даниил Дмитриевич Черепанов, филологический факультет МГУ имени М.В. Ломоносова, к.филол.н.

«Истинная ревность о вере не может соединяться со злобой. Где злоба — там нет Христа, там внушение темной силы. Христианская ревность с любовью, со скорбью, быть может, и с гневом, но без греха (гневаясь — не согрешайте). А злоба — величайший грех, непростительный грех — “хула на Духа Святаго”, Духа любви, Духа благостыни».
Свт. Афанасий Ковровский¹

Введение

Феномен потаенных церковных собраний и общин — один из наиболее интересных в истории Русской Православной Церкви ХХ века как с научной, так и с духовной точек зрения. В частности, С.И. Фудель прямо или косвенно соприкасался с жизнью духовных чад святого праведного Алексия и священномученика Сергия Мечёвых, с окружением архимандрита Серафима (Битюгова) и тайным монастырем схиигумении Марии, а также с кругом святителя Афанасия (Сахарова, 1887—1962), архиепископа Ковровского, канонизированного в 2000 г. определением Архиерейского Собора Русской Православной Церкви, который был одним из самых видных епископов находящейся в «подполье» церкви². Именно значимостью духовного опыта таких общин обусловлена и напряженная дискуссия о «катакомбной церкви» как в научной литературе, так и в церковной публицистике.

Понятие «катакомбная церковь» может иметь несколько значений, в том числе идеологически окрашенных; в центре внимания исследователей, пользовавшихся этим понятием, как правило оказывались оппозиционные центральной церковной власти общины³. Поэтому для нейтрального обозначения нелегальной (по советским законам) церковной общины — вне зависимости от ее церковно-канонического положения и особенностей — представляется удобным вслед за А.Л. Бегловым пользоваться понятием «церковное подполье». Однако особенно важным кажется понятие «потаенной церкви», которым А.П. Арцыбушев пользуется, чтобы отличать те церковные общины, которые отошли от митрополита Сергия (Страгородского) «по несогласию», признавая при этом благодатность таинств возглавляемой им части Русской православной церкви⁴.

Кажется, что выражение «потаенная церковь» позволяет точно выразить то видение Церкви, которым святитель Афанасий (Сахаров) руководствовался в своей практической деятельности. Чтобы определить место свт. Афанасия и его окружения в церковном подполье, необходимо выяснить:

причины, по которым еп. Афанасий и его окружение оказались в подполье;
позицию еп. Афанасия по отношению к митр. Сергию (Страгородскому) и зависящей от него части церкви;
отношение еп. Афанасия к советской власти;
отношение еп. Афанасия к другим церковным группам, оппозиционным митр. Сергию;
отношение еп. Афанасия к Московской патриархии после 1945 г.

Источники о жизни святителя Афанасия находятся, прежде всего, в сборнике «“Молитва всех вас спасет…”»⁵, где опубликованы воспоминания ряда лиц, лично знавших еп. Афанасия, материалы следственных дел и некоторые письма святителя; отдельно изданы его избранные письма⁶ и двухтомник, содержащий письма ряда лиц к нему⁷. В статье используются также источники по истории РПЦ в ХХ веке, прежде всего, составленный Гердом Штриккером сборник «Русская Православная Церковь в советское время (1917—1991)»⁸, а также издание собранных М.Е. Губониным материалов «Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917—1943 гг.»⁹.

Историография. Литература о еп. Афанасии в основном представлена биографическими работами (житиями, жизнеописаниями); его позиция по отношению к митр. Сергию Страгородскому анализируется в исследовании свящ. Александра Мазырина¹⁰, особый интерес исследователей привлекает литургическая работа еп. Афанасия¹¹. Имеются также студенческие работы, в том числе бакалаврская работа Елены Ивановны Спижарской¹². Из наиболее значимых для темы исследований по подпольной жизни церкви следует назвать работу А.Л. Беглова «В поисках “безгрешных катакомб”», содержащую, в частности, обзор основных трактовок зачастую идеологически окрашенного понятия «катакомбы»¹³, исследование Л.Л. Регельсона «Трагедия Русской Церкви»¹⁴, построенное вокруг канонической и экклезиологической проблематики.

Путь в «подполье»: служение святителя Афанасия в 1920-е годы

Юридическое положение рукоположенного в 1921 году в епископа Ковровского Афанасия (Сахарова) было принципиально обусловлено, с одной стороны, его пониманием места Церкви в мире, а с другой — политикой советской власти по отношению к возглавляемой Святейшим патриархом Тихоном Православной церкви.

В послереволюционные годы и в начале 1920-х гг. положение Церкви в целом было шатким: так как «большевистское правительство продемонстрировало, что оно не считает Российскую Церковь общественным институтом, институтом, имеющим право голоса и даже право на существование в новом государстве»¹⁵, легальная сфера ее жизни была очень ограничена, а рамки ее — размыты. Постепенно обострялась конфронтация между советским государством и церковью: на позицию Церкви, сформулированную, в частности, в определении Поместного собора «О правовом положении Православной Российской Церкви» (2 декабря 1917), последовал ответ в форме Декрета от 20 января (2 февраля) 1918 г. «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» («О свободе совести и религиозных объединениях») и Инструкции о проведении в жизнь данного декрета (24 августа 1918).

Соборное определение исходило из принципиального тезиса: церковь в своей внутренней жизни «независима от государственной власти» (п. 2), и предлагало ряд положений «для обеспечения свободы и независимости Православной Церкви в России»¹⁶. Декрет «О свободе совести и религиозных объединениях», напротив, прежде всего лишал церковь прав юридического лица (п. 12), вмешиваясь также и в дела внутреннего управления: «Принудительные взыскания сборов и обложений в пользу церковных и религиозных обществ, равно как меры принуждения или наказания со стороны этих обществ, над их сочленами, не допускаются» (п. 11). Инструкция от 24 августа 1918 г. («Постановление НКЮ о порядке проведения в жизнь декрета «Об отделении…») признавала какие-либо права лишь за группами «местных жителей соответствующей религии» (п. 5) (двадцатками), в то время как церковь как целое по существу оказывалась в сфере нелегального: господствует принцип «то, что не разрешено — запрещено»¹⁷.

Власти предприняли и практические действия, направленные на ослабление церкви, в частности, провели кампанию по вскрытию мощей. Поэтому, когда архимандрит Афанасий (Сахаров), выпускник Владимирской семинарии и Московской духовной академии, принимавший активное участие в работе Поместного собора 1917-1918 гг. 10 июля 1921 года был рукоположен в епископа Ковровского, он понимал, что его служение встретит со стороны советской власти противодействие; на это указывали и угрозы представителей власти перед рукоположением арх. Афанасия. Действительно, еп. Афанасий был арестован в первый раз 30 марта 1922 г., и затем подвергался арестам, ссылкам и заключению многократно (по его собственному подсчету, всего провел в заключении 21 год, 11 месяцев и 12 дней, «в изгнании», сверх того — 6 лет, 7 месяцев и 2 дня)¹⁸.

В начале-середине 1920-х гг. свт. Афанасий оказывается в сфере нелегальной уже в силу самого своего положения как епископа: именно против деятельности церковной власти был направлен пункт 11 «Декрета о свободе совести…», запрещавший «меры принуждения и наказания» внутри «религиозных обществ». Соответственно, в протоколе допроса от 2 марта 1926 г. еп. Афанасий подтверждает, что «дал подписку Владгуботделу ОГПУ о неуправлении церковными делами, как епископ, являющийся незарегистрированным»¹⁹. Однако при этом еп. Афанасий отстаивает независимость церкви во внутренних делах, указывая на то, что внутрицерковные отношения находятся в иной, не правовой, плоскости, и не подпадают под действие советского законодательства: «Я не считаю себя нарушившим 123[-ю] ст. УК, т.к. распоряжения епископа, подобные переданному мной, являются лишь нравственно обязательными только для признающих нравственный авторитет епископа»²⁰. Поэтому он своей деятельности не оставляет, многократно отвечая обратившимся к нему верующим, что «если священник является не тихоновской ориентации», они, «если желают быть православными и иметь со мной общение, то их священник должен быть тоже православным, а для этого он, священник, должен у меня исповедаться и принести покаяние»²¹. Тем самым еп. Афанасий обосновывает «подпольный» характер церковной жизни.

При этом «подпольная» деятельность еп. Афанасия в 1920-е гг. не отличалась принципиально от действий других епископов Патриаршей церкви, не признавших обновленческого Высшего церковного управления. Так, в качестве викария еп. Афанасий замещал правящего архиерея во Владимире во время кампании по изъятию церковных ценностей (в связи с ней — первые его аресты), а затем решительно выступил против обновленческого ВЦУ. Последнее, в частности, вызвало доносы владимирского протоиерея Михаила Тихонравова, самовольно установившего контакт с ВЦУ, и стало основанием для дальнейших арестов еп. Афанасия после ноября 1922 года и ссылки в Сыктывкар (Усть-Сысольск) с 1923 по 1925 г. В 1925-1927 гг. он продолжает деятельность на кафедре во Владимире; затем следует новый арест и Соловки до 1930 г. «за “принадлежность к группе архиереев, возглавляемой митрополитом Сергием Страгородским”»²², причем поводом стало участие в подпольных выборах Патриарха 1927 г. В этот период можно говорить о подпольном положении еп. Афанасия лишь постольку, поскольку он разделяет судьбу незарегистрированной Патриаршей церкви, «тихоновцов»: власть, по выражению А.Л. Беглова, манипулирует «границей законного и незаконного в церковной жизни», что привело к «вытеснению, невольному уходу за границу легальности»²³.

В 1930-е гг., напротив, церковное служение еп. Афанасия очевидным образом связано с подпольем в собственном смысле слова, в то время как одновременно существует церковь легальная под управлением митрополита Сергия (Страгородского). Вернувшись в 1933 г. из трехлетней ссылки в Туруханском крае, святитель Афанасий до 1936 г. «большею частию “тайно образующе”» находится во Владимирской области²⁴, где совершает богослужения на квартирах своих знакомых и духовных чад, а также рукополагает священнослужителей²⁵, при том, что 4 сентября 1933 был уволен митр. Сергием (Страгородским) на покой. Увольнение было связано с тем, что еп. Афанасий, по собственному выражению, «подал протест митрополиту Сергию и отказался от работы под его руководством»²⁶ (соответствующее письмо еп. Афанасия 1933 г. пока не обнаружено), а также отказался поминать имя митр. Сергия наряду с именем местоблюстителя патриарха митр. Петра (Полянского). Таким образом, в этот период положение еп. Афанасия принципиально отличается от положения духовенства, получившего регистрацию в рамках возглавляемой митр. Сергием (Страгородским) легальной церкви.

Свт. Афанасий как епископ «непоминающих» общин

Причины, по которым еп. Афанасий оказался в числе «непоминающих» (то есть, не признающих митрополита Сергия главой Русской православной церкви) и его церковная позиция в этот период требуют подробного рассмотрения. Отношение еп. Афанасия к митр. Сергию носило глубоко личный характер и складывалось постепенно.

В частности, еп. Афанасий с уважением относился к деятельности действовавшей с 1907 г. под председательством Сергия комиссии по исправлению богослужебных книг, и в своей литургической деятельности придерживался принципов, выработанных этой комиссией.

В 1917 году архимандрит Афанасий был «одним из активнейших сторонников» приглашения Сергия, тогда архиеп. Финляндского, на Владимирскую кафедру²⁷ (Сергий был архиепископом, а затем митрополитом Владимирским и Шуйским до 1924 года); соответственно, именно митр. Сергий рукополагал Афанасия в епископы в 1921 году, и его же еп. Афанасий заменял во Владимире в качестве викария (митр. Сергий находился в Нижнем Новгороде)²⁸. Весной 1922 года еп. Афанасий находился во Владимирской тюрьме вместе с митр. Сергием в связи с процессом о пропавших или укрытых церковных ценностях.

По воспоминаниям биографов, еп. Афанасий и в позднейшие годы с почтением относился к митр. Сергию: «Мемуаристы свидетельствуют, что епископ Афанасий всегда с большой любовью говорил о своем правящем архиерее … почитал его как богослова, агиографа, гимнографа, и литургиста. Но всегда добавлял, разводя руками: “Но узурпатор”»²⁹. Нельзя исключать, что такую оценку действиям митр. Сергия на рубеже 20-х — 30-х гг. еп. Афанасий давал, имея в виду и то, что в июне 1922 года митр. Сергий признал ВЦУ, против которого активно боролся во Владимире его викарий.

Сам еп. Афанасий, характеризуя свое отношение к митр. Сергию, указывает на принципиальное расхождение лишь в одном вопросе: о превышении полномочий. Именно так он формулирует свою позицию на допросе 20 ноября 1943 года:

В 1930 году я узнал, что Сергий, превысив свои полномочия, объявил себя митрополитом Московским и Коломенским (епархии, которыми мог управлять только патриарх) и заявил, что он не обязан отчитываться в своих действиях перед митрополитом Петром Крутицким. Вернее, он объявил себя главой православной церкви. Я не признал законной власть митрополита Сергия и, возвратившись из ссылки в 1933 г., я написал Сергию о своем отходе от него и о том, что я под его руководством управлять епархией не буду³⁰.

Ту же точку зрения еп. Афанасий высказывает на допросе 1957 г.:

С 1930 года я лично считал, что возглавлявший Русскую церковь митрополит Сергий Страгородский превысил данные ему патриаршим местоблюстителем митрополитом Петром полномочия. В силу этого я считал, что он, митрополит Сергий, потерял право на возглавление Русской Церкви. По данному поводу я подал протест митрополиту Сергию и отказался от работы под его руководством»³¹.

Причины расхождения, для следователя кратко сформулированные как «превышение полномочий», развернуто описаны в письме духовным детям 1955 года³², где особо подчеркивается неправда митр. Сергия по отношению к митр. Петру:

Когда м[итрополит] Сергий заявлял, что его полномочия вытекают из полномочий м[итрополита] Петра и что он, м[итрополит] Сергий, всецело зависит от м[итрополита] Петра, — мы все признавали мит[рополита] Сергия, как законного руководителя церковной жизни Православной] Русск[ой] Церкви, Первоиерархом которой остается мит[рополит] Петр.

Когда же м[итрополит] С[ергий], не удовлетворившись тем, что было дано ему и что он мог иметь при жизни законного Первоиерарха Рус[ской] Церкви, — рядом действий выявил себя как захватчик прав Первоиерарха, когда в своем журнале он всенародно объявил, что ему, м[итрополиту] С[ергию], не только принадлежат все права Местоблюстителя, но что он, заместитель, «облечен патриаршей властью» <…> и что сам наш законный Первоиерарх, митр[ополит] Петр, не имеет права «вмешиваться в управление и своими распоряжениями исправлять даже ошибки своего заместителя», — тогда ряд архипастырей, в том числе и я, признали, что такое присвоение м[итрополитом] Сергием всех прав Первоиерарха при жизни нашего законного канонического Первоиерарха м[итрополита] Петра, — лишает захватчика и тех прав по ведению дел церковных, какие в свое время даны были ему, и освобождает православных от подчинения м[итрополиту] Сергию и образованному им Синоду³³.

Из текста можно заключить, что принципиальный протест вл. Афанасия вызывает не то, что власть находится в руках митр. Сергия, не механизм, позволивший митр. Сергию занять эту властную позицию, и не конкретное содержание его церковной политики³⁴, а нарушение верности «законному каноническому Первоиерарху», то есть личностное измерение здесь соединяется с каноническим. Подчеркнутые слова «при жизни» могут быть прочитаны и как упрек в том, что митр. Сергий «поспешил», распорядившись «как при мертвом».

Момент разрыва еп. Афанасия с митр. Сергием определить оказывается достаточно трудно: формально он зафиксирован в 1933 году в (недоступном или несохранившемся) письме митр. Сергию, а затем принятым 4 сентября 1934 года синодальным определением № 86 об увольнении епископа Афанасия на покой, как «до сих пор не возвращающегося к своей кафедре несмотря на возможность к тому»³⁵. Однако не случайно еп. Афанасий, вспоминая об этих событиях, дважды называет 1930 год и перечисляет разные по времени события: публикацию статьи в Журнале Московской Патриархии «О полномочиях Заместителя Патриаршего Местоблюстителя» (1931, №1), наименование Сергия митрополитом Коломенским и Крутицким (1934) — очевидно, разрыв с митр. Сергием происходил постепенно, причем для вл. Афанасия важнее всего было литургическое и молитвенное измерение его (поминовение или непоминовение имени), а не внешние событие (письмо и указ). О том, что к 1933 году решение о разрыве еп. Афанасием уже было твердо принято свидетельствует и тот факт, что в сентябре 1933 года «трижды получил приглашение от епископа Иннокентия нанести ему визит в знак выражения канонического единства»³⁶, и решительно отказался, направив ему письмо «с обвинением митрополита Сергия в присвоении прав Первоиерарха и с сообщением о своем отделении от митрополита Сергия, в соответствии с патриаршим указом от 7/20 ноября 1920 г.»³⁷.

Если сопоставлять взгляды еп. Афанасия с взглядами других оппозиционных движений в церкви, то, по мнению свящ. Александра Мазырина, ближе всего он к митр. Кириллу (Смирнову), с которым он был хорошо знаком по ссылке 1923-1925 гг., а затем встречался в Красноярской внутренней тюрьме в 1930 г. и жил вместе в Туруханском крае в 1932 г. (то есть как раз в тот период, когда внутренне созревал разрыв с митр. Сергием): «Сопоставляя документы, свидетельствующие о взглядах святителей Кирилла и Афанасия, нетрудно убедиться в том, что они (взгляды) во многом совпадали (хотя и не были полностью тождественными). И тот и другой в полемике с митрополитом Сергием выдвигали на первый план тему превышения данных ему полномочий и узурпации им церковной власти»³⁸.

Взгляды еп. Афанасия можно охарактеризовать как умеренно-оппозиционные: «Епископ Афанасий относился к той группе епископов, которая считала Сергия узурпатором патриарших прав и проводником неверной церковной политики, но никак не раскольником. Владыка категорически не соглашался с часто звучащей в те годы мыслью о том, что сергианские храмы лишены благодати подобно обновленческим»³⁹. Разрыв с митр. Сергием он понимал не как раскол, а как действие равноправных епископов по отношению к собрату, члену той же церкви, находя тому основание в церковной традиции:

Среди правил поместного Карфагенского Собора есть одно <…>, содержание которого приблизительно такое: если православный епископ не ревнует о возвращении православным захваченного донатистами церковного имущества, то все епископы поместной церкви прерывают с ним общение и он должен довольствоваться общением только с своей паствой. Таким образом устанавливается возможность такого положения, когда православному, благодатному, не отлученному и не запрещенному епископу, недостаточно энергично действующему в защиту интересов церкви, применяется как бы своеобразный церковный бойкот со стороны других епископов и их паств. На этом правиле в начале [19]30-х годов я и м[итрополит] Кирилл основывали нашу тогдашнюю позицию⁴⁰(выделено мной. — Д.Ч.).

Таким образом, сохраняя молитвенное общение с митр. Петром, возглавляющим поместную церковь, еп. Афанасий видит возможность для сохранения церковного единства даже при существенном разномыслии. Соответственно, на допросе в 1944 г. он заявляет:

Что касается патриарха Сергия, то я не согласен был с ним лишь в том, что он с нарушением церковных правил присвоил себе права митрополита Петра. Но возглавляемую им ныне православную церковь я признаю и даже намеревался обратиться к нему с просьбой об организации церковной жизни в г. Ишиме после открытия там церкви⁴¹ (выделено мной. — Д.Ч.).

Заботой о единстве церкви продиктован и отказ еп. Афанасия «производить церковную смуту», который побудил его в 1933 году уехать из Владимира:

После отбытия ссылки в Туруханском крае я в 1933 году приехал на жительство в г. Владимир. Через некоторое время я получил письмо от Иннокентия, где он писал, почему я не являюсь к нему и произвожу церковную смуту во Владимире. <… > С тем, чтобы не было никакой смуты, я из г. Владимира вскорости уехал в г. Старая Русса⁴².

Особо решительно еп. Афанасий отвергал дух злобы и разделения, сопровождавший упреки «поминающим» в безблагодатности:

Резкие, ругательные отзывы о так называемых сергианских храмах и о совершаемом там богослужении я считал и считаю “хулою на Духа Святого”⁴³.

Соответственно, «и лично для себя епископ Афанасий, в отличие от митрополита Кирилла, посещение храмов, в которых поминался Заместитель, допускал»⁴⁴: «Отказавшись от какого-либо участия в церковной работе под руководством митрополита Сергия, я не уклонялся от посещения храмов, где богослужение совершалось священнослужителями, признававшими митр[ополита] Сергия». Еп. Афанасий, таким образом, принимает как факт уход церковной жизни «в подполье», принципиально сохраняя при этом связь с церковью легальной.

Еп. Афанасия характеризует взвешенное отношение к советской власти, напоминающее в главных чертах позицию, отраженную в «Обращении» Соловецких епископов (май 1927 г.). Он последовательно придерживается принципа аполитичности в церкви: «Как христианин я, согласно слову Божию, повинуюсь предержащей советской власти и осуждаю вообще всякую политику в Церкви, контрреволюционную в частности»⁴⁵, и одновременно — как и Соловецкие епископы — твердо отстаивает декларированную законом свободу совести: «Как гражданин Советской России, где одним из основных законов является закон об отделении церкви от государства и о свободе совести, я, согласно этому закону, считаю обязательным для себя в вопросах веры и религиозной жизни подчиняться указаниям своей совести».

Лояльность власти для еп. Афанасия имела четкую границу. Протокол допроса 2 марта 1926 г. свидетельствует, что он, не считаясь с риском для себя, отвергает мысль о сотрудничестве с органами:

На заданный вопрос о моей политической благонадежности по существу его отвечаю, что если мне представится знать о контрреволюционных деяниях, совершаемых какими-либо лицами против Соввласти, то об этом я не считаю обязанным ставить в известность надлежащие органы Власти, и если такие случаи органам Власти удастся установить, то я готов всегда понести наказание, т. к. на это распространяется соответствующая статья закона, которая мне известна. Этим определяется мое отношение к Соввласти, к сему и подписуюсь по прочтении»⁴⁶(выделено мной. — Д.Ч.).

В том же, что касается взаимодействия церкви и власти, еп. Афанасий ведет себя схоже с митр. Кириллом, соглашавшимся перемещать епископов по указанию властей, но принципиально отказавшемся маскировать это церковными причинами: «Этими основными положениями определяется и мое отношение к нынешнему ВЦУ. Если советская власть рассматривает ВЦУ как свой орган для надзора за политической благонадежностью церковных деятелей, я признаю его как таковой»⁴⁷.

«Потаенная церковь»: восстановление связи с легальной церковью после 1945 г.

После смерти Сергия (Страгородского) и избрания на соборе 1945 года патриарха Алексия (Симанского) епископ Афанасий вместе с находящимися с ним непоминающими священниками признал последнего «и сразу стал поминать за богослужением»⁴⁸, о чем они сообщили и своим духовным детям⁴⁹. Причины этого он развернуто изложил в письмах 1955 г.

Главное, что подчеркивает еп. Афанасий в них — необходимость сохранять верность Духу Любви в единстве и церковном общении, которое воплощается через церковную иерархию:

Каждый отдельный член Церкви земной вступает в действительное таинственное благодатное общение с Нею и Христом — только через своего правомочного духовника, при условии, если сей последний находится в общении с правомочным епископом, который, в свою очередь, находится в общении с первоиерархом, признаваемым в качестве такового всеми первоиерахрами других православных автокефальных Церквей, составляющих в своей совокупности Единую Вселенскую Церковь»⁵⁰.

Еп. Афанасий подчеркивает, что речь идет не о посредничестве: «…в Церкви Христовой благодать изливается и освящение и спасение совершается не священнослужителями, а самою Церковью через священнослужителей»⁵¹.

Разрыв с митр. Сергием произошел в ситуации, из-за особенностей которой возможно было поминать митрополита Петра и «в качестве протеста не посещать те храмы, где незаконно наряду с именем законного первоиерарха поминали и его заместителя — не по первоиераршеским правам, а по ведению церковных дел». После избрания патриарха Алексия больше «нет поминающих и непоминающих храмов. Теперь везде возносится имя Российского первоиерарха Патриарха Алексия <…> Его признали таковым все восточные патриархи. Его признали все русские иерархи. Не дерзаю уклониться от него я»⁵². Поэтому еп. Афанасий призывает «непоминающих»: «несмотря на всякие соблазны, у нас нет никакого законного права уклоняться от общения со священнослужителями, состоящими в канонической зависимости от патриарха Алексия».

При этом еп. Афанасий, не называя их по имени, говорит о проблемах церковной жизни: «Может быть, иное в деятельности патриарха Алексия соблазняет, смущает, заставляет ревнителей насторожиться». Впрочем, это в церковной истории уже было: «из церковной истории мы знаем много случаев, когда недостойные люди занимали высокие посты. … Каким соблазном был для православных русских людей петровский сподвижник, первенствующий член Синода, архиепископ Феофан Прокопович, бражник, развратник. Может быть, его соблазнительное поведение толкнуло иных ревнителей в раскол. Но не раскольники, а те, которые молились в храмах, где возносилось имя Феофана, оставались в Православной Церкви»⁵³. Пример Феофана Прокоповича подчеркивает, что в этой трагической ситуации приходится выбирать круг личного церковного общения, не порывая связи с церковью в целом и иерархией. Духовные чада святителя Афанасия продолжают поддерживать связь друг с другом и со своим духовником и живут своей внутренней жизнью, от внешнего мира закрытой. Поэтому, даже участвуя в храмовом богослужении, они остаются церковью «потаенной», для чужого глаза незаметной. Не случайно святитель Афанасий одобряет книгу Сергея Иосифовича Фуделя «Путь отцов» как «устав» «монастыря в миру».

При этом владыка Афанасий подчеркивает, что потаенный характер их жизни не означает разделения Церкви. В поисках критериев для определения дальнейшего пути (вслед за А.Л. Бегловым можно выделить две крайности — «легализацию» и формирование «катакомбной субкультуры») еп. Афанасий выше всего ставит сохранение единства:

Когда было обновленчество, когда был «григорьевский» раскол, я со всею решительностью говорил: «В обновленческие и “григорианские” храмы ходить нельзя, ибо они отделились от законного чиноначалия церковного». Может быть, некоторые из современных священнослужителей грешнее обновленцев, но они ни ереси не проповедуют, ни раскола не создают. И потому у нас нет законных оснований резко отделяться от них⁵⁴.

Апеллируя к канонам⁵⁵ и прежде всего к Евангелию, владыка Афанасий учит различать между церковью и ее «тёмным двойником» (С.И. Фудель): «И я думаю: учение их, когда они учат доброму, надо слушать, благословение их, которое они преподают именем Божиим, надо принимать. А по делам их неправым не надо поступать. Будите убо мудри, яко змии, и цели, яко голуби»⁵⁶.

Письмо еп. Афанасия дает понять, что «непоминающее» духовенство исчезло или исчезает, и членам катакомбной церкви остается выбор между постепенной маргинализацией и участием в богослужении легальной церкви:

Все то, что в деятельности Патриарха и Патриархии смущает и соблазняет ревностных ревнителей, — все это остается на совести Патриарха, и он за это даст отчет Господу. А из-за смущающего и соблазняющего, что иногда может быть не совсем таким, каким нам кажется, — только из-за этого лишать себя благодати Святых Таинств — страшно⁵⁷.

Понимая трагическое положение людей, совесть которых смущается от соприкосновения с неправдой внутри церковных стен, еп. Афанасий не осуждает и «изоляционистов»: «Не дерзаю я сказать: “Не ходите в Церковь”, хотя и не осуждаю тех, которые не ходят в храмы»⁵⁸. Однако главный призыв его в 50-е годы: по мере сил служить церкви, и — здесь слышится намек на своего рода «затвор» — прежде всего молиться о ней: «Не отделяться, — а будем усерднее молить Господа о том, чтобы Он умудрил и помог Патриарху Алексию и всем у кормила церковного сущим право правити слово Истины и чтобы нас всех Господь наставил так поступать, чтобы совестью не кривить, против единства церковного не погрешать и соблазнов церковных не умножать»⁵⁹.

Заключение

Результаты работы позволяют оценить позицию, которую свт. Афанасий (Сахаров) занимал по отношению к митр. Сергию (Страгородскому), советской власти и Московской патриархии после 1945 г., что позволяет определить его положение в рамках феномена «катакомбной церкви».

К числу причин, по которым еп. Афанасий и его окружение оказались в подполье, относится как давление советской власти, так и принципиальный разрыв с митрополитом Сергием после 1930 года, которого еп. Афанасий упрекал в узурпации церковной власти при живом митр. Петре (Полянском).
В отношении к Советской власти еп. Афанасий, подобно Соловецким епископам, последовательно придерживался принципа аполитичности церкви, не сотрудничая с властью, но и не враждуя с ней. При этом он в 20-х гг. настаивает на точном соблюдении декрета об «Отделении церкви от государства», указывая на вмешательство государства в дела церкви и совести.
Не закрывая глаза на грехи в церковной ограде, еп. Афанасий после избрания патр. Алексия (Симанского) стремится к общению с ним, призывая общины «непоминающих» к возвращению в храмы. Главной его заботой и главным аргументом при этом является необходимость хранить единство церкви, без общения с которой невозможна христианская жизнь.

Таким образом, из двух стратегий, выявленных А.Л. Бегловым, еп. Афанасий ближе к «конформистам» церковного подполья, чем к изоляционистам, будучи совершенно чужд антисоветскому эсхатологизму последних.

Литература

Источники:

Афанасий (Сахаров ; свт., еп. Ковровский ; 1887—1962). «Какое великое утешение — вера наша!»: избранные письма / свт. Афанасий ; авт. предисл. О. В. Косик. — М.: Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, 2012. — 470 с.
Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917-1943 гг. / Сост. М. Е. Губонин. — М.: Изд-во Православного Свято-Тихоновского Богословского Института, 1994. — 1064 с.
«Молитва всех вас спасет»: Материалы к жизнеописанию святителя Афанасия, епископа Ковровского / Сост. О. В. Косик. — М.: ПСТБИ, 2000. — 709 с.
«Не поминающие своего Патриарха остаются вне Церкви». Письмо епископа Афанасия (Сахарова) духовным чадам / Публикация и вступительная статья Е. Апушкиной / / К Свету. Патриархи смутных времен. № 13. М., 1994. С. 96-99.
Письма разных лиц к святителю Афанасию (Сахарову): в двух книгах. Книга 1. А—Н / авт. предисл., авт. примеч. О. В. Косик. — М.: Изд-во ПСТГУ, 2013. — 800 с.
Письма разных лиц к святителю Афанасию (Сахарову): в двух книгах. Книга 2. О—Ю / авт. предисл., авт. примеч. О. В. Косик. — М.: Изд-во ПСТГУ, 2014. — 792 с.
После Туруханской ссылки: Письма священномученика митр. Кирилла Казанского к священноисповеднику еп. Афанасию Ковровскому / Публ., примеч. и подгот. текста О. В. Косик // Богословский сборник. 2001. Вып. 8. С. 352—363.
Русская Православная Церковь в советское время (1917—1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью / Сост. Герд Штриккер. М.: Пропилеи, 1995. — 400 с.
Русская Православная Церковь и коммунистическое государство 1917-1941: Документы и материалы / Отв. ред Я.Н. Щапов. Отв. сост. О.В. Васильева. М.: ББИ, 1996.
Священный Собор Православной Российской Церкви 1917-1918 гг.: Обзор Деяний. 3-я сессия / Сост. А. Г. Кравецкий, Г. Щульц. М., 2000. С. 163-168, 177-178, 357.
Собрание писем святителя Афанасия (Сахарова), епископа Ковровского, исповедника и песнописца. М., 2001.
«Я боролся с неверием». Следственное дело по обвинению епископа Афанасия (Сахарова) / Публ. О. Косик // Богословский сборник. Вып. III. М.: 1999. С. 254.

Исследования:

Беглов А.Л. В поисках «безгрешных катакомб»: церковное подполье в СССР. — М.: Издательский совет РПЦ: Арефа, 2008. — 350 с.
Житие святителя Афанасия, еп. Ковровского, исповедника и песнописца (1887-1962). — М.: Отчий дом, 2000. — 70 с.
Каледа Глеб, протоиерей. Очерки жизни православного народа в годы гонений: (Воспоминания и размышления) // Альфа и Омега. 1995. № 3(6). С. 127—144.
Катышев Г.И. Славы Божия ревнитель: жизнеописание и труды исповедника епископа Афанасия (Сахарова). — М.: Издательство Сретенского монастыря, 2006. — 495 с.
Косик О.В., Плетнёва А.А., Зеленина Я.Э. Афанасий (Сахаров Сергей Григорьевич) // Православная энциклопедия. Т. 3. С. 699—704.
Косик О.В. Церковная история перевернула страницу: (К истории письма священноисповедника еп. Афанасия Ковровского о воссоединении с Московской Патриархией, 1955 г.) // Ежег. Богосл. конф. ПСТБИ: Мат-лы, 2001. М., 2002.
Кравецкий А.Г. Святитель Афанасий Ковровский: биографический очерк. — Владимир: Транзит-икс, 2007. — 136 с.
Кравецкий А.Г., Плетнёва А.А. Деятельность еп. Афанасия (Сахарова) по исправлению богослужебных книг // Славяноведение. 1996. № 1. С. 114-124.
Мазырин Александр, свящ. Высшие иерархи о преемстве власти в Русской Православной Церкви в 1920-х — 1930-х гг. М.: Изд-во ПСТГУ, 2006. — 444 с.
Поспеловский Д.В. Русская православная церковь в XX веке. — М.: Республика, 1995. — 511 с.
Православное церковное сопротивление в СССР: биографический справочник 1927—1988 гг. / Фонд Русской Истории, Свято-Троицкая духовная семинария (Джорданвилль) ; авт.-сост., ред. М. В. Шкаровский, авт.-сост. Д. П. Анашкин. — М.: РОССПЭН, 2013. — 287 с.
Регельсон Л.Л. Трагедия Русской Церкви: 1917-1945 гг. М.: Общество любителей церковной истории, Крутицкое подворье, 1996.
Ежикова Сергия, инокиня. Святитель Афанасий (Сахаров), исповедник и песнописец. — Сергиев Посад: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2003. — 366, [1] с.
Спижарская Е.И. Роль свт. Афанасия (Сахарова) в борьбе за Церковь в годы гонений (1921–1962): Работа на соискание степени бакалавра теологии. — М.: б.и., 2015. — 58 с.
Феденко М.И. Епископ Афанасий (Сахаров) и феномен катакомбной церкви: Курсовая работа по дисциплине «История РПЦ». — М.: б.и., 2014. — 24 с.
Шкаровский М.В. Русская православная церковь в ХХ веке: к изучению дисциплины. — М.: Вече: Лепта, 2010. — 480 с.

Примечания:

Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917-1943 гг. / Сост. М.Е. Губонин. — М.: Изд-во Православного Свято-Тихоновского Богословского Института, 1994. С. 792. ↩
См. также Косик О.В., Плетнёва А.А., Зеленина Я.Э. Афанасий (Сахаров Сергей Григорьевич) // Православная энциклопедия. Т. 3. С. 699—704. ↩
Беглов А.Л. В поисках «безгрешных катакомб»: церковное подполье в СССР. — М.: Издательский совет РПЦ: Арефа, 2008. С. 23. ↩
Диалог под часами. Алексей Петрович Арцыбушев и протоиерей Димитрий Смирнов [URL]. ↩
«Молитва всех вас спасет»: Материалы к жизнеописанию святителя Афанасия, епископа Ковровского / Сост. О.В. Косик. — М.: ПСТБИ, 2000. ↩
«“Какое великое утешение — вера наша!”: избранные письма» / свт. Афанасий; авт. предисл. О.В. Косик. — М.: Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, 2012. ↩
Письма разных лиц к святителю Афанасию (Сахарову): в двух книгах. Книга 1. А—Н / авт. предисл., авт. примеч. О.В. Косик. — М.: Изд-во ПСТГУ, 2013. Письма разных лиц к святителю Афанасию (Сахарову): в двух книгах. Книга 2. О—Ю / авт. предисл., авт. примеч. О.В. Косик. — М.: Изд-во ПСТГУ, 2014. ↩
Русская Православная Церковь в советское время (1917—1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью / Сост. Герд Штриккер. М.: Пропилеи, 1995. ↩
Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917-1943 гг. / Сост. М.Е. Губонин. — М.: Изд-во Православного Свято-Тихоновского Богословского Института, 1994. ↩
Мазырин Александр, свящ. Высшие иерархи о преемстве власти в Русской Православной Церкви в 1920‑х — 1930-х гг. М.: Изд-во ПСТГУ, 2006. С. 126—134. ↩
Кравецкий А.Г., Плетнёва А.А. Деятельность еп. Афанасия (Сахарова) по исправлению богослужебных книг // Славяноведение. 1996. № 1. С. 114—124. ↩
Спижарская Е.И. Роль свт. Афанасия (Сахарова) в борьбе за Церковь в годы гонений (1921–1962): Работа на соискание степени бакалавра теологии. — М., 2015. ↩
Беглов А.Л. В поисках “безгрешных катакомб”: церковное подполье в СССР. — М.: Издательский совет РПЦ: Арефа, 2008. С. 18—28. ↩
Регельсон Л.Л. Трагедия Русской Церкви: 1917-1945 гг. М.: Общество любителей церковной истории, Крутицкое подворье, 1996. ↩
Беглов А.Л. «В поисках…». С. 32. ↩
Цит. по изд.: Русская Православная Церковь в советское время (1917—1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью / Сост. Герд Штриккер. М.: Пропилеи, 1995. ↩
Анализ правовой базы см. в Адельгейм Павел, прот. «Своими глазами». ↩
«Этапы и даты моей жизни» // «Молитва всех вас спасет…». С. 25—26. ↩
«Молитва всех вас спасет…». С. 191. ↩
Там же. ↩
Там же. ↩
«Этапы и даты моей жизни» // «Молитва всех вас спасет…». С. 28. ↩
Беглов А.Л. «В поисках…». С. 99. ↩
«Молитва всех вас спасет…». С. 29. ↩
Кравецкий А.Г. Святитель Афанасий Ковровский. С. 62. Ср. «Молитва всех вас спасет…». С. 61—62. ↩
«Молитва всех вас спасет…». С. 212 ↩
Кравецкий А.Г. Ук. соч. С. 18. ↩
Там же. С. 32. ↩
Там же. С. 57. ↩
Цит. по Мазырин Александр, свящ. Высшие иерархи о преемстве власти в Русской Православной Церкви в 1920-х — 1930-х гг. М.: Изд-во ПСТГУ, 2006. С. 128. Ср. также «Молитва всех вас спасет…». С. 222. (Как указывает свящ. Александр Мазырин (Ук. соч. С. 128), еп. Афанасий допустил здесь не имеющий принципиального значения анахронизм: «в 1930 году узнать о том, что Сергий объявил себя митрополитом Московским и Коломенским, было невозможно, это произошло только в 1934 году»). ↩
«Молитва всех вас спасет…». С. 212. ↩
Акты патриарха Тихона. С. 790—793. «Молитва всех вас спасет…». С. 415—418. [URL] ↩
Цит. по изд. Мазырин Александр, свящ. Высшие иерархи… С. 129. См. также Акты патриарха Тихона… С. 792. Ср. письма к мон. Варваре (Адамсон), прот. Павлу Дашкееву («Молитва всех вас спасет…». С. 414—419, 384—385). ↩
Ср. протокол допроса 21 апреля 1944 года, содержащий многократные вопросы о призыве митрополита Сергия к гражданской лояльности: «Призыв Сергия я воспринял положительно и был в этой части его сторонником. <…> До 1930 г. все действия митрополита Сергия, которые были направлены им на укрепление церкви, — я разделял, а после 1930 года — я стал его противником, но противником не на политической почве, а по церковным вопросам» (Цит. по Мазырин А. свящ. С. 132—133). ↩
Там же. С. 128. ↩
Там же. ↩
Регельсон Л. Л. Трагедия Русской Церкви: 1917—1945. С. 492 ↩
Мазырин Александр, свящ. Ук. соч. С. 129. ↩
Кравецкий А.Г. Ук. соч. С. 57. ↩
Цит. по изд. Мазырин Александр, свящ. С. 131. Свящ. Александр Мазырин предполагает, что речь идет о 123-м по Афинской Синтагме или 137-м по Книге правил правиле Карфагенского Собора. ↩
«Я боролся с неверием». Следственное дело по обвинению епископа Афанасия (Сахарова) / Публ. О. Косик // Богословский сборник. Вып. III. М.: 1999. С. 254. ↩
Цит. по Мазырин А. свящ. Ук. соч. С. 127-128. ↩
«Молитва всех вас спасет…». С. 417. Акты патриарха Тихона. С. 792. ↩
Мазырин А. свящ. Ук. соч. С. 131. ↩
«Молитва всех вас спасет…». С. 169. Ср. в «Обращении»: «Церковь не касается перераспределения богатств или их обобществления, так как всегда признавала это правом государства, за действия которого она не ответственна. Церковь не касается и политической организации власти, ибо лояльна в отношении правительств всех стран, в границах которых имеет своих членов» (Цит. по изд. Русская Православная Церковь в советское время (1917—1991)) ↩
«Молитва всех вас спасет…». С. 191. ↩
Там же. Ср. в «Обращении»: «При создавшемся положении Церковь желала бы только полного и последовательного проведения в жизнь закона об отделении Церкви от государства. К сожалению, действительность далеко не отвечает этому желанию. Правительство, как в своем законодательстве, так и в порядке управления, не остается нейтральным по отношению к вере и неверию, но совершенно определенно становится на сторону атеизма, употребляя все средства государственного воздействия к его насаждению, развитию и распространению, в противовес всем религиям». ↩
Кравецкий А.Г. Ук. соч. С. 79. Ср. Письмо свт. Афанасия Патриарху Алексию от 2 апр. 1955 г. // «Молитва всех вас спасет…». С. 400. ↩
По воспоминаниям В.Я. Василевской из общины вокруг архим. Серафима (Батюкова): «Шел 45-й год. Однажды, вернувшись с работы домой, я застала Алика очень взволнованным. “Приходила Надежда Николаевна, — сказал он, — она говорит, что получено письмо из Сибири, подписал его епископ Афанасий, о. Петр и о. Иеракс. Нам можно теперь ходить в церковь и причащаться. Она просила, чтобы вы зашли к ней на работу, и она вам сама все расскажет”» (Воспоминания. Катакомбы ХХ века. [URL]). ↩
«Молитва всех вас спасет…». С. 415. «Акты…» С. 791. ↩
Там же. ↩
Там же. С. 417. ↩
Там же. ↩
Послание 1955 года. «Акты…» С. 790. ↩
«Ереси, отцами осужденной, … не проповедуют, а по канонам церковным это единственный случай, когда должно прервать общение даже и с патриархом, не дожидаясь суда церковного» («Молитва всех вас спасет…». С. 418). ↩
«Молитва всех вас спасет…». С. 417. ↩
Послание 1955 года. «Акты…» С. 790. ↩
Там же. ↩
Послание 1955 г. 2-е. «Акты…» С. 793. ↩

Оглавление